В июле 2025 года на первое место американского App Store внезапно вырвалось приложение под названием Tea — анонимная платформа, где женщины оставляют отзывы о мужчинах. По задумке создателей, это должно помочь пользовательницам избегать знакомств с обманщиками, агрессорами или людьми с криминальным прошлым. Аналогичная инициатива появилась и в русскоязычном пространстве: буквально за пару месяцев до этого в Telegram был запущен канал «Прошмандовцы русской эмиграции» (далее — «Прошмандовцы»). В нем эмигрантки из России публикуют анонимные истории о «небезопасных» мужчинах — абьюзерах, изменщиках, мошенниках. Оба феномена стали невероятно популярными за считанные дни: Tea привлекло миллионы пользовательниц по всему миру, а канал «Прошмандовцы» набрал десятки тысяч подписчиц за первую неделю работы, и сегодня на него подписаны почти 80 тысяч человек.
Появление подобных черных списков — реакция на системные проблемы безопасности женщин при знакомствах с мужчинами. Разочарование в официальной защите и ощущение уязвимости в новой среде вызвали потребность предупреждать других женщин о скрытых угрозах через сарафанное радио — а теперь и публично, в цифровом формате.
Как устроены эти пространства
Tea запущено в 2023 году как women-only приложение: чтобы зарегистрироваться, нужно подтвердить свой гендер с помощью селфи и документа. Далее пользовательница может анонимно выкладывать отзывы о мужчинах, с которыми встречалась, прикреплять фото, имя, возраст и локацию этого человека. Другие участницы могут реагировать на пост зеленым или красным флажком (то есть одобрять мужчину или отмечать как опасного) и оставлять комментарии. Есть функция подписаться на обновления о конкретном мужчине, чтобы получать уведомления, если кто-то еще поделится о нем информацией. Помимо отзывов постфактум женщины в Tea активно запрашивают рекомендации: например, пользовательница публикует фотографию и имя нового знакомого и спрашивает сообщество, стоит ли идти с ним на свидание, не всплывали ли где-то «тревожные звоночки».
Базовые возможности бесплатны, но продвинутый поиск и некоторые премиум-фичи доступны по подписке — 10% прибыли организаторы жертвуют Национальной горячей линии США по вопросам домашнего насилия.
Для русскоязычных мигранток ближе по формату оказался телеграм-канал «Прошмандовцы русской эмиграции». Его администраторки через бот собирают анонимные истории женщин и публикуют их от имени канала. Каждый пост посвящен рассказу о мужчине, как правило, выходце из РФ, который проявил себя как небезопасный партнер, — от бытовых проступков до преступлений. Причины для «разоблачения» могут быть разными: физическое, сексуализированное или цифровое насилие, систематические измены, вранье, а также случаи, когда мужчина сбежал, не заплатив по счету на свидании, систематически изменял и обманывал девушку, скрывал наличие жены и так далее. Пост сопровождается фотографией «героя», его именем, а также указанием страны и города, где он проживает.
Канал позиционирует себя как сборник «сплетен», а не журналистских расследований: в первом же посте модераторки предупредили, что не требуют строгих доказательств и не отвечают за достоверность присылаемой информации.
«Пруфы — необязательное условие для публикации. Вы сами решаете, верить или нет», — написано в первом посте «Прошмандовцев». Цель канала — дать женщинам высказаться и предупредить других.
По их словам, идея не нова: женщины всегда делились слухами о небезопасных партнерах на кухнях и в частных чатах, теперь эти предупреждения получили цифровую площадку. Авторки подчеркивают, что лишь делают «перевертыш» мужских практик: в том же телеграме давно существуют каналы, где мужчины анонимно ранжируют женщин, обсуждают их внешность и личную жизнь. Такая женоненавистническая «энциклопедия слухов» годами считалась нормой, и мало кто возмущался ее аморальностью. Поэтому создательницы «Прошмандовцев» считают свое право собирать досье на плохих парней справедливым ответом: «Эмиграция сплочает: девочки всегда обсуждают между собой, кто опасный, кто алкоголик, кто изменяет. Это наша защита в реальности, где мы строим новую жизнь в уязвимом положении».
Обратная сторона: обвинения в токсичности, утечки и «самосуд»
С ростом популярности и Tea, и «Прошмандовцы» неминуемо столкнулись с волной критики как от мужчин, так и от женщин. В адрес создателей звучат обвинения в доксинге (доксинг — поиск и/или публикация персональной или конфиденциальной информации о человеке без его согласия. — Прим. ред.).
Появляются вопросы об этичности такого формата: некоторые опасаются, что анонимность и отсутствие верификации сведений превратят эти сервисы в площадку для сведения личных счетов.
Критики, в том числе женщины, отмечают, что цифровой формат whisper network размывает критерии. Что считать «красным флагом», только ли насилие или любой некрасивый поступок в отношениях?
В США уже были случаи, когда мужчины утверждали, что из-за ложных постов в женских сообществах рушились их карьера и личная жизнь. Некоторым удавалось добиться удаления публикаций, которые содержали клевету: в Tea заявляют о «нулевой толерантности» к диффамации (публичное распространение ложной информации, которая порочит репутацию человека) и идут навстречу тем, чьи права нарушены.
Более того, формально сами платформы в США защищены законом, освобождающим сайты от ответственности за пользовательский контент. Но авторов постов это не спасает: за клевету в интернете можно преследовать в судебном порядке. В 2023 году мужчина из Чикаго подал иск против фейсбук-группы Are We Dating the Same Guy? и женщины, написавшей о нем, обвинив в клевете, — суд, правда, иск отклонил. Тем не менее уже появились коллективные иски против Tea, обвиняющие приложение во вторжении в частную жизнь, и ряд мужчин требует его закрытия.
С другой стороны, массовой «охоты на ведьм» пока не случилось, а многие женщины, наоборот, благодарны новым платформам. По данным Pew Research, женщины значительно чаще мужчин ощущают угрозу при знакомстве через приложения. В соцсетях легко найти истории, когда Tea своевременно предупредило девушку о человеке с судимостью за насилие или о том, что мужчина скрывал наличие семьи.
Иллюстрация: RinaLu
Профессор информатики Дуглас Зытко отмечает, что Tea просто централизует этот процесс, объединяя тысячи отзывов в одном месте, да, это чревато эффектом «накидывания толпы», но это говорит о насущной потребности в безопасности. В конце концов, статистика неутешительна: около 10% сексуальных преступлений сейчас связаны со знакомствами через приложения. Поэтому призывы мужчин «запретить Tea, потому что там нас могут оболгать», вызывают у женщин закономерное раздражение.
Например, в 2018 году прогремела история с депутатом Леонидом Слуцким, которого обвинили в домогательствах сразу несколько журналисток. Несмотря на резонанс, Слуцкий тогда никакой ответственности не понес. Аналогично в 2025 году в медиа появилась история о художнике Викторе Забуге, которого несколько женщин обвинили в сексуализированном насилии. Реакцией стало не разбирательство, а уход Забуги на войну в Украину, после чего он стал героем пропагандистских медиа.
Стоило же женщинам запустить «рупор ярости» для самозащиты, как сразу поднялся шум о недопустимости «непроверенных обвинений» в адрес мужчин. «Оболгать кого-то, конечно, могут. Но вот бы общественность так же яростно переживала за женщин, которых никто ни в чем не обвинял (но их травят), как переживает за возможно оклеветанных мужчин», — замечает журналистка, феминистка Залина Маршенкулова.
(Не)безопасное пространство
Иронично, но одной из главных уязвимостей новых платформ оказались не скандальные посты, а технические проблемы и атаки недоброжелателей. В случае Tea наибольший резонанс вызвал инцидент с утечкой данных: сразу после того, как аудитория сервиса перевалила за 4 миллиона, анонимные злоумышленники обнаружили незашифрованную базу пользовательской информации. В открытый доступ попали более 70 тысяч фотографий, в том числе 13 тысяч селфи и снимков удостоверений личности женщин, которые они использовали для верификации аккаунтов. Хакерам даже не пришлось ничего взламывать: данные хранились на облачном сервере без пароля.
Эти фото мгновенно растиражировали по сети: на площадках вроде 4chan мстительно выкладывали подборки снимков пользовательниц Tea, снабжая их оскорбительными комментариями (например, женщин называли «уродинами»). Кто-то создал онлайн-карту с геолокацией профилей и призывом «наслаждайтесь», другой шутник собрал сайт для рейтинга внешности этих женщин. Вслед за первым взломом последовал и второй: в сеть слили массив приватных переписок из Tea — более миллиона личных сообщений, где женщины откровенно обсуждали пережитый опыт, вплоть до рассказов об изнасилованиях и абортах, делились реальными именами, контактами, поддерживали друг друга. Такая бурная реакция недоброжелателей и есть индикатор социальной проблемы мизогинии: эта волна жестокости по отношению женщинам — пользовательницам Tea была осознанно инициирована мужчинами. Представители Tea заявили, что сейчас расследуют ситуацию и предлагают пострадавшим бесплатные услуги по защите, однако доверие многих пользовательниц явно подорвано.
Для паблика «Прошмандовцы русской эмиграции» тоже существует риск: хотя сами администраторки остаются инкогнито, никто не застрахован от деанонимизации. Мужчины, чьи имена всплыли в черном списке, теоретически могут попытаться вычислить и засудить администраторок и обвинительниц, особенно в странах Европы или в США.
Вступая в подобные сообщества, женщины берут на себя определенный риск, и это отчасти снижает энтузиазм: кто-то предпочтет не писать о пережитом опыте, опасаясь мести. И наоборот, агрессоры получают дополнительный стимул для кибератак на эти проекты. «Они [проекты] добровольно делают себя мишенями для тех, кто хочет [им] отомстить», — объясняет адвокат Аарон Минк, специализирующийся на кибербезопасности. Он не удивлен случившемуся с Tea, подобные сайты неизбежно раздражают тех, кого разоблачают, поэтому должны быть готовы к нападкам.
Помогают ли черные списки женщинам?
Возникает вопрос: насколько долговечен и эффективен этот феномен? В истории уже были попытки создать «базу плохих парней». Еще в 2010-х существовали приложения типа Lulu или сайт DontDateHimGirl, где женщины оценивали бывших, но они закрылись после критики и юридических проблем. Фейсбук-группы Are We Dating the Same Guy? набрали миллионные аудитории по всему миру, однако тоже стали объектами судебных разбирательств и противоречивых отзывов. Tea во многом появилась на волне этих whisper network инициатив и унаследовала их плюсы и минусы.
С одной стороны, потребность в подобных инструментах никуда не исчезнет, пока онлайн-знакомства связаны с реальными угрозами для женщин. Можно предположить, что, даже если Tea столкнется с блокировками или потерей доверия после утечки, на ее месте возникнут новые сервисы или сообщества по обмену предупреждениями. «Женщины будут пытаться защитить друг друга всеми доступными способами, в этом нет ничего удивительного», — отмечает профессорка права Дебора Тюркхаймер, авторка книги Credible: Why We Doubt Accusers and Believe Abusers. По ее словам, неформальные каналы часто выполняют позитивную роль и предотвращают хотя бы часть случаев насилия и эксплуатации, даже если официальное правосудие бессильно.
Иллюстрация: RinaLu
С другой стороны, многие исследовательницы предупреждают: подобные меры — это паллиативная помощь, которая не заменит системных изменений. «В итоге это очередная ошибочная попытка решить социальный кризис (гендерное насилие) с помощью технорешения», — считает Лия Холланд из правозащитной группы Fight for the Future. Она указывает, что стартапы вроде Tea лишь перекладывают бремя безопасности на самих женщин, заставляют их играть роль «детективов и судей в интернете».
Вместо того чтобы учить мужчин не быть агрессорами и нести реальную ответственность, общество как бы говорит женщинам: «Вот вам приложение, сами отфильтруйте плохих».
В долгосрочном плане это тупик: реальное решение проблемы лежит в области воспитания, культуры и законов, а не только технологий.
Феминистки предупреждают, что чрезмерная ставка на цифровой «самосуд» может даже навредить борьбе за права женщин, если впоследствии он превратится в хаотичную травлю без разбора. Когда «список плохих парней» пополняется историями про каждое несостоявшееся свидание, ценность такого ресурса девальвируется. Также злоумышленники могут манипулировать репутацией в приложениях: например, хитрый агрессор способен сам получить несколько положительных отзывов (или «заказать» их), чтобы казаться благонадежным. Ни верификация по селфи, ни система флажков не гарантирует безопасности.
Наконец, есть риск, что и женщины, и мужчины привыкнут жить в условиях тотальной подозрительности. Писательница Магдалена Тейлор подметила, что многие уже начали относиться к свиданиям как к «войне, где цель не найти любовь, а собрать компромат друг на друга». В идеале такие сообщества должны быть временной мерой, шагом к тому, чтобы однажды они просто не понадобились. Профессорка Дебора Тюркхаймер надеется, что мы движемся к обществу, где можно будет доверять институтам (полиции, судам, университетам) и они станут реально защищать от насилия, не перекладывая эту задачу на пострадавших.
Пока же реальность такова, что цифровые «черные списки» заполнили вакуум безопасности, которую не могут обеспечить институты. Они рождаются из благих намерений и в ответ на реальную боль, и уже хотя бы поэтому их нельзя просто демонизировать или запретить. Но важно помнить об их роли. «Мы не про обслуживание вселенской справедливости», — говорят создательницы «Прошмандовцев».
Такие инициативы — скорее рупор системной проблемы небезопасной среды, попытка предостеречь других женщин, чем инструмент правосудия и системный способ бороться с насилием со стороны мужчин.
P. S. Мужской плач о «сломанных судьбах» в русскоязычном пространстве
Мужчинам, переживающим за свою безопасность и репутацию, стоит поддержать женщин: не применять насилие, говорить публично о необходимости системной защиты прав женщин, изучить базу вопроса, поддерживать организации, которые работают с этой темой: Насилию.нет, Сестры, Консорциум женских НПО и другие. Так риск попасть в подобный список значительно уменьшается.
В русскоязычной среде репутация мужчины почти неуязвима. Нет ни одного громкого случая, когда кто-то понес бы ответственность за насилие после упоминания в «Прошмандовцах». Поэтому мужской плач о «сломанных судьбах» не выдерживает критики. Да, это, безусловно, неприятный опыт, близкие люди или комментаторы в интернете могут задать вопросы о том, что произошло, и делиться своим не всегда позитивным мнением, но, кажется, в текущих реалиях это максимум с точки зрения последствий. Женщины, которые заявляют о насилии, напротив, рискуют жизнью, собственной безопасностью и анонимностью. И если тебя упомянули в «Прошмандовцах», но ты не согласен с обвинениями, ты можешь обратиться к психологу, медиаторам, в центры по работе с насилием. Сказать публично: «Я не согласен с обвинениями, но хочу понять, что произошло, и готов работать с этим».
Многие мужчины продолжают настаивать на юридической логике, комментируя работу подобных сетей взаимоподдержки женщин: «Где пруфы? Почему всё происходит без суда?» Но это реакция человека, который плохо понимает контекст происходящего. Гендерно обусловленное насилие — это не кража в магазине. Это сложная и часто очень травматичная история. Чтобы рассказать о ней и потребовать помощи, женщине нужно пройти через страх, стыд, сопротивление и ответные обвинения даже среди близких.
В России, как и во многих странах по всему миру, до сих пор нет закона против домашнего насилия. Правозащитные организации, включая Human Rights Watch и Amnesty International, критикуют Россию за системные пробелы: отсутствие защитных ордеров, низкий процент рассмотрения дел и фактическое бездействие полиции при первых обращениях пострадавших. Женщины сталкиваются с ретравматизацией во время расследования преступлений, потому что сотрудники не имеют необходимой квалификации для того, чтобы работать с пострадавшими. Любое следствие по статье об изнасиловании — это бесконечные круги ада для женщин.
Когда в ответ на это появляются комментарии про «бедных оболганных мужчин», это выглядит, мягко говоря, неубедительно, будто никто не читал ни исследований, ни новостей последних десятилетий. Именно поэтому нам всем необходимы работающие и эффективные институты, которые будут бороться с насилием системно, начиная от просвещения в детских садах и школах до принятия законов против харрасмента, феминицида, домашнего насилия. Когда эти меры будут внедрены и начнут работать системно, то необходимость в пространствах вроде «Прошмандовцев русской эмиграции» отпадает сама собой. Мы, женщины, требуем не так много: мира без насилия. Каждый способен сделать свой вклад в это лучшее будущее для людей всех гендеров.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
